http://proza.ru/2024/10/14/1143 Предыдущая глава
10 декабря 1979 год.
Комбат гвардии капитан Анатолий Николаевич Фроландин в этот вечер допоздна задержался в штабе батальона, который располагался на первом этаже казармы, там же, где и наша 7-я рота. Ушёл он буквально перед отбоем. А уже примерно через полчаса прозвучал сигнал тревоги. Дежурный по роте открыл ружпарк, первый взвод начал получать оружие. И в это время с КПП по селекторной связи с дневальным 7-й ПДР связался комбат. Наверное, он и уйти из полка ещё не успел.
Отдал первые команды: «Механикам-водителям срочно убыть в парк! Выгнать машины из боксов и вывести их на плац полка, где произвести загрузку боекомплекта в БМД. Машины с боеприпасами со склада артвооружения уже выдвигаются на плац. Сержанту Данильченко подняться в 8-ю и 9-ю роту, продублировать приказ комбата». Я получил команду отправиться на плац и проконтролировать загрузку боеприпасов в боевые машины своей роты.
За офицерским составом были отправлены посыльные. В нашей роте в это время не было командира, замкомроты и одного взводного. Ротный В. Е. Евтухович (будущий командующий ВДВ России) стал начштаба батальона. А назначенный на должность командира 7-й роты Леонид Верединский находился на целине.
Помню, взводный мой, Александр Куиш, говорил, что когда за ним прибыл посыльный и объявил о боевой тревоге, то он не поверил. «Ну какая, — говорит, — может быть военная опасность, если время мирное?» Предположил, что это какие-то серьёзные учения с десантированием. Поэтому вместо стропореза взял свой самодельный нож с наборной ручкой.
Во время загрузки боеприпасов в боевые машины произошёл такой курьёзный случай. Подхожу к «Уралу», в котором лежат ящики с гранатами. Представляюсь: «7-я рота». Водитель в ответ: «7-я рота получила уже». Я в недоумении. Кто может получить, если я ответственный за это? Кому выдали? Боец отвечает: «Не знаю. Подошли, сказали: 7-я рота и забрали все ящики».
Я начал обходить БМД роты и спрашивать у всех, чем они загружены. Навстречу мне идёт Андрей Ефимов, наводчик-оператор из 3-го взвода. Счастливый. Настроение прекрасное, улыбается. Родом Андрей был из Переславля-Залесского и говорил с характерным Владимирским оканьем.
«Чего сияешь? — уточняю. — Вы уже загрузились?» Он мне: «Кузя, там гранаты выдавали. Я сказал своим, чтобы они брали столько, сколько возможно. Пригодится в нужный момент. В машине всё десантное отделение забито». Я ему в ответ: «Андрюха! (Несколько грубых выражений) Это на всю роту. В машину по одному ящику».
Настроение у него ухудшилось, улыбка исчезла. Говорит: «А я думал, бери сколько хочешь».
В считанные минуты ящики с гранатами были рассредоточены по машинам. Загрузка завершилась. Большинство офицеров уже были на месте. БМД, покинув территорию полка, выстроились в колонну.
«11 декабря 1979 года я прибыла на службу: из ворот возле КПП выезжали автомашины. Заместитель начальника штаба полка, гвардии майор Захар Васильевич Охотников, уходя из нашего кабинета, сказал мне, чтобы ничего не боялась и практически беззвучно произнёс слово «Афганистан». Для всех остававшихся на зимних квартирах объявили казарменное положение», — делопроизводитель 350 гвардейского парашютно-десантного полка гвардии старший сержант Антонина Зайцева.
Через некоторое время техника выдвинулась на ж/д станцию. Боевые машины швартовались на платформы, а далее путь лежал на аэродром Быхов. По пути к нам присоединилось пополнение из учебного центра дивизии, расположенного в Лосвидо. Это были молодые ребята, вчерашние школьники, которые даже не прошли полный курс молодого бойца — начальной общевойсковой подготовки.
На аэродроме морской авиации в Быхове боевые машины десанта загрузили в самолеты Ан-22 («Антеи»). Личный состав разместился в спортивном зале части.
Какая нам будет поставлена задача, мы не знали. Но были предположения о том, что направляемся в Иран.
Через пару дней получаем приказ: по самолётам, и вылетаем.
Приземлились в Ташкенте. Наш батальон с техникой на Ан-22, возглавляемый командиром полка Г. И. Шпаком, разместился почему-то на гражданском аэродроме. Там нам объявили о том, что впереди нас ждет Афганистан.
Кормить батальон приезжали курсанты Ташкентского общевойскового училища. Кормили очень хорошо. В один из дней получаю хлеб, масло, сахар. Как «замок» (замкомандира взвода) я получал питание. Разговорились с курсантом, который стоял на раздаче. Он спрашивает: «Как вам после Белоруссии?» Я говорю: «Жарко. Климат не тот».
Он мне: «А на Кушке жара ещё сильнее».
Я спрашиваю: «Где?» — Не понял, о чём он говорит.
Курсант: «Ну, вы же учения на Кушке проводить будете?»
В голове у меня быстро всё это прокрутилось. Мы-то уже знали, что в Афганистан летим. А им, выходит, сообщили, что дивизия наша летит на какие-то учения в самую южную точку Советского Союза.
Я ему подыграл, говорю: «Да, на Кушке будем в войну играть».
Потом уже своему взводу сказал: ребята думают, что мы на учения летим.
В эти дни изучали историю Афганистана, местные традиции, обычаи. Отрабатывали выгрузку техники из самолётов и даже захват аэровокзала. В тот момент ещё было непонятно, как нас встретят в Кабуле, поэтому отрабатывались разные варианты.
Интересно, что думали в этот момент пассажиры в аэропорту, наблюдая за вооружёнными бойцами на лётном поле?
Ташкентский аэропорт — международный, принимает самолёты из всех стран мира. Командир полка гвардии подполковник Шпак через особиста, у которого была связь с Москвой, решил доложить об этом командованию. Сказал примерно следующее: на аэродроме приземляются самолёты из Пакистана. Мы здесь находимся как в аквариуме, за нами ведётся наблюдение.
После этого была получена команда на перелёт нашей группировки.
Вылетаем из Ташкента и берем курс в неизвестном направлении.
Почему в неизвестном? Наш взвод летел одним бортом с командиром полка Георгием Ивановичем Шпаком. Сопровождал его начальник разведки полка майор Симуков. Когда самолёт набрал высоту, Георгий Иванович откинул спальное место, расположенное у кабины пилотов – изогнутую трубку, переплетённую тонким канатом. Что-то вроде гамака, но в жёстком каркасе, который откидывается от стены. Раскатал он на этой сеточке солдатский матрас и лёг спать. Мы поняли, что летим не в Афганистан — какой же сон может быть в этом случае? Через несколько часов приземляемся, выходим из самолётов. Холодно, метель, где находимся — не понимаем.
Оказалось, что нас перебросили в город Энгельс Саратовской области, на аэродром стратегической авиации. Для нас там уже освободили одну казарму и клуб. Жизнь пошла более вольготная, нежели на Ташкентском аэродроме. Питание в столовой, фильмы крутили, и даже спиртное можно было достать при желании.
Каждую ночь бегали к самолетам. Загрузимся, сидим в ожидании вылета. Потом вдруг команда «отставить», и назад в казарму. В следующую ночь опять то же самое.
Е. В. Чернышев: «25.12.79 г., вторник. К середине дня собирается основное руководство: заместитель посла, генерал-лейтенант КГБ Иванов, ГВС генерал-полковник Магометов С. K., генерал-лейтенант Гуськов Н. Н. Озабоченное ожидание. Наконец, звонок из Москвы. Все спешат в будку. Через несколько минут выходят. Облегченно вздыхают: всё, наконец, решение принято, можно действовать! (Видимо, звонил министр обороны Устинов. В этот день он поставил главкомам и генштабу задачи о вводе войск в ДРА)».
25-го вечером, через какое-то время после загрузки, винты заревели, и — вылет.
http://proza.ru/2024/10/30/990 Следующая глава
На фото: Декабрь 1979 года. Ташкент, гражданский аэропорт, в АНтеях загружена боевая техника 3-го парашютно-десантного батальона 350 гвардейского пдп. Фото реальное. Справа: То, что осталось от КПП 350-го гвардейского парашютно-десантного полка.